§ 2. Либерализм в России. Проекты государственных преобразований М. М. Сперанского Александр I, вступивший на престол в результате убийства Павла I, в начале своего царствования обещал управлять народом "по законам и по сердцу своей премудрой бабки". Основной заботой

желаемого результата. Слабость государственного аппарата перед лицом

внешнего и внутреннего врага заставляла верхушку дворянства, в том числе

самого императора, искать новые средства его усовершенствования.

В этих условиях Александр I приближает к себе молодого, но уже

опытного реформатора М. М. Сперанского, чтобы с его помощью осуществить

прогрессивные преобразования, которые, по мнению царя, должны были

успокоить и народ, и дворянство. В 1809 году Сперанским была подготовлена

программа либеральных преобразований всей системы государственных органов.

Она изложена в его работе «Введение к уложению государственных законов».

Наиболее прогрессивным и поэтому неосуществленным элементом

планировавшейся Сперанским системы государственных органов должны были

стать представительные органы - местные думы и Государственная дума.

Последнюю предлагалось создать для обсуждения законопроектов и контроля за

деятельностью министров. Ей предоставлялось право абсолютного вето на все

вносимые проекты законов. Это был заметный шаг в сторону конституционной

монархии, если учесть, что право избирать и быть избранным получали все

собственники недвижимого имущества.

Как утверждал Сперанский, в его проекте вершину всей государственной

организации составляла не Государственная дума, а Государственный совет,

который должен был представлять собой «сословие, в коем все части

законодательной, судной и исполнительной власти в главных их отношениях

соединяются и через него восходят к державной власти». Госсовет предстает

во «Введении» в качестве универсального, многофункционального, но

совещательного органа. Члены госсовета должны были назначаться императором,

который являлся его председателем. Напоминая предшествующие ему

совещательные органы при царе в главных чертах, госсовет вследствие

изменения роли в системе самодержавия имел много нового. Иной стала его

структура - теперь наряду с общим собранием создавались департаменты

Совета. Новое устройство получила и его канцелярия.

Вопреки логике записки «О необходимости учреждения Госсовета» и

самому смыслу этой реформы проект «Образования госсовета» не обсуждался ни

в Сенате, ни Непременном совете, ни в каком-либо другом органе.

работу общее собрание Госсовета. На первом заседании выступил с речью,

написанной Сперанским, Александр I. Он заявил, что всегда желал, чтобы

благосостояние империи утвердилось в законе, а закон был недвижен на

постановлениях, а потому с начала года кладет твердое основание одному из

важнейших органов - госсовету.

«Коренные законы» госсовета, изложенные Сперанским еще во «Введении к

уложению госзаконов», вошли в «Образование» с незначительными изменениями.

«Образование» пополнилось только одной новой статьей, запрещавшей министрам

быть председателями департаментов госсовета.

В «Образовании госсовета» было немало недостатков и противоречий,

которые лишь частично могли быть устранены при реализации всего плана

преобразований Сперанского, однако не только Госдума не была создана, на

даже одобренная императором реформа Сената не проводилась, и поэтому

организация Совета, которая должна была по мысли создателя, упорядочить

работу госаппарата и установить режим законности, на практике привела не к

разделению, а напротив, к смешению функций высших государственных органов.

Вместе с тем, как правильно заметил А. В. Предтеченский, при абсолютной

неприкосновенности прав самодержавной власти сводилось на нет значение

госсовета как органа, устанавливающего порядок в деле законодательства.

Госсовет, как и предшествующие ему советы при императоре, продолжал

оставаться универсальным совещательным органом, в котором также постепенно

возобладали не законодательные, а судебные и исполнительные дела.

«Образование Государственного Совета» по структуре представляет собой

двуединый акт, состоящий из Манифеста и собственно «Образования». В первом

раскрываются причины, вызвавшие создание Госсовета, закрепляются основные

законы, определяющие компетенцию и состав госсовета, провозглашаются его

первоочередные задачи. «Образование» состоит из двух отделений, которые по

отделения, названного «Коренные законы госсовета», разделяется цифрами на

16 частей. Второе отделение состоит из 144 параграфов, объединенных в 8

разделов.

Некоторые разделы, помимо параграфов, имеют и другие структурные

подразделения.

По этому документу госсовет разделялся на 4 департамента: законов,

дел военных, дел гражданских и духовных, государственной экономии. В

департамент законов входит все то, что по существу составляет предмет

закона. Законодательная комиссия должна будет вносить на рассмотрение этого

департамента все законопроекты.

В департамент военных дел входили предметы ведения военного и

морского министерств.

В департамент гражданских и духовных дел «Образование» включало дела

юстиции, духовного управления и полиции.

А к департаменту гос экономии относились предметы общей

промышленности, наук, торговли, финансов, казначейства и счетов.

Возглавлял госсовет его председатель. Он подписывал все документы,

открывал и закрывал собрания, назначал на рассмотрение госсовета дела. При

работе госсовета должен был охранять порядок и единство предмета

рассмотрения.

В департаментах так же были председатели. Они возглавляли

департаменты, открывали и закрывали заседания департаментов, назначали на

рассмотрение дела и т.п. (то же самое, что и у председателей госсовета).

Государственный секретарь управлял канцелярией. Под его

ответственностью находилась точность сведений, предлагаемых совету и

надлежащая ясность их изложения, а также изготовление всех исполнительных

бумаг по журналам Совета, как в общем его собрании, так и по департаментам.

При каждом департаменте совета находился один статс-секретарь и

несколько помощников. Их обязанность состояла в собрании дополнительных

сведений, нужных для слушания дел.

К компетенции госсовета относились:

изменение или отмена действующих законов

дача разъяснений по текущему законодательству

внутренняя политика

гос бюджет

отчеты министерств в управлении принадлежащих к ним частей

Все дела, подлежащие рассмотрению госсоветом, сначала поступали в

департаменты. Их могли направлять туда от министров. В них, путем

госсовету. Затем дела передавались непосредственно на рассмотрение

По содержанию Манифест можно разделить на три основные части. В первой (своеобразной преамбуле) раскрываются предыстория и причины образования Государственного Совета. Затем следуют основные (коренные) законы. И, наконец, в третьей, заключительной, части Манифеста провозглашаются очередные задачи Государственного совета. В Манифесте целью преобразований государственного аппарата и совершенствования законодательства объявлялось «постепенное изменение образа правления на твердых и непременяемых основаниях закона». Впрочем, под этим понимались не конституционные намерения законодателя, а заимствованные у французских просветителей и переделанные на русский лад идеи «истинной монархии», то есть практически неограниченной монархии европеизированного типа. Историческими предшественниками Государственного совета были разного рода совещательные органы, сменявшие друг друга на протяжении всего XVIII ст. Но на практике Государственный Совет стал преемником созданного в 1801 г. Непременного совета.

Немаловажную роль в формулировании общих принципов реформ и контрреформ играл сам император. Если официальный историограф Александровского времени М.И. Богданович либерализм юного царя объяснял следствием юношеского максимализма и вредным влиянием «молодых друзей», то Н.К. Шильдер, наоборот, утверждал, что Александр с самого начала стоял на консервативных позициях, а либеральные идеи использовал лишь как средство укрепления собственной власти и защиты ее от поползновений участников заговора против отца.
Идеология реформ объяснялась привлекательностью среди части образованного общества и бюрократического аппарата западной модели развития. Кроме того, реформистский либерализм был призван стать знаменем ближайшего окружения Александра I в борьбе с преобладающей «партией» консерваторов при дворе и на местах. Главным идеологом собственно реформ стал сам император, правда под напором окружения и в силу обстоятельств (прежде всего, внешнеполитического характера) царь был вынужден постепенно отступать от идей юности. В итоге «дней Александровых прекрасное начало», когда с проектами реформ, помимо самого царя, выступали не только «молодые друзья», но и екатерининские вельможи и даже «партия» Зубовых, сменилось после войны 1812 г., а особенно после 1818 г. – контрреформами.
Тем не менее, 26 марта 1801 г. Александр I упразднил учрежденный в 1768 году Совет при высочайшем дворе. Взамен указом от 30 марта был создан аналогичный упраздненному орган под названием Непременный (или Государственный) совет. В связи с этими разночтениями в заглавии, в дореволюционной литературе шел спор о наименовании Совета в период с 1801 по 1810 г., а в советской исторической науке утвердилось название «Непременный совет». По правам и функциям Непременный совет почти не отличался от Совета, бывшего при дворе Екатерины Великой. Но отличия в учредительных актах были довольно существенными. Вспомним, что согласно указа от 17 января 1769 г., Совет при высочайшем дворе создавался как совещательный и чрезвычайный орган на случай войны. Формально после заключения Кючук-Кайнарджийского мира Совет не имел права на существование, но продолжал работать. В силу этого, указы об его упразднении и учреждении Непременного совета были призваны ликвидировать это положение, превратив Совет из формально временного в постоянный орган. Кроме того, при Павле Совет был фактически превращен в цензурный комитет, а в конце 1800 г. вообще прекратил заседания.
Непременный совет оставался, как и раньше, совещательным органом. Но ему предоставлялось право требовать от Сената и всех государственных органов необходимой информации, чтобы «привести в ясность коренные части государственного управления». Для этого он мог учреждать кодификационные комиссии и руководить ими. Кроме того, каждый член Совета получал право законодательной инициативы. Наказ Непременному совету предписывал ему обсуждать все, «что принадлежит до государственных постановлений временных». Наказ регулировал и внутреннее устройство Совета: порядок голосования, устройство канцелярии и форму регистрации законопроектов и законов.
Будучи совещательным органом при императоре, Непременный совет на протяжении девяти лет своего существования довольно активно участвовал в государственной деятельности. Но с течением времени роль его постепенно менялась. Если в первый год царствования Александра I Совет был занят главным образом обсуждением важнейших вопросов внутренней и внешней политики, то после создания министерств и Комитета министров он стал заниматься в основном судебными делами. Отчасти это было связано не только с увеличением роли министерств, сколько с некоторым сокращением реформаторской деятельности в 1803-1809 гг. Созданная в июле 1801 г. под эгидой Непременного совета очередная Комиссия составления законов, уже в октябре 1803 г. передается в министерство юстиции. С созданием в 1810 г. Государственного совета, Комиссия составления законов была передана под его начало.
Образование Государственного совета было одним из элементов программы реорганизации системы власти в России, М.М. Сперанским. Цели его создания были подробно расписаны в записке Сперанского «О необходимости учреждения Государственного совета».
Согласно Манифесту, членов Государственного совета назначал (в большинстве случаев фактически пожизненно) и увольнял император. Хотя ими могли стать лица, вне зависимости от сословной принадлежности, чина, возраста и образования, но абсолютное большинство в Госсовете составили дворяне. По должности в Совет входили министры. Председатель и вице-председатель Государственного совета ежегодно назначались императором. В 1812-1865 гг. председатель Госсовета, куда в 1810 г. вошли 35 членов, совмещал должность председателя созданного в 1802 г. Комитета министров.
Полномочия Государственного совета предусматривали рассмотрение:
- новых законов или законодательных предложений;
- вопросов внутреннего управления, требующих отмены, ограничения, дополнения или разъяснения прежних законов;
- вопросов внутренней и внешней политики в чрезвычайных обстоятельствах;
- ежегодной сметы общих государственных приходов и расходов;
- чрезвычайных финансовых мер и т.п.
Государственный совет состоял из общего собрания, Государственной канцелярии, департаментов и постоянных комиссий. Кроме того, при нем действовали различные временные особые совещания, комитеты, присутствия и комиссии.
Все дела поступали в Госсовет через Государственную канцелярию на имя возглавлявшего ее государственного секретаря, который распределял их по соответствующим отделениям канцелярии. Последние готовили дела к слушанию в департаменте Госсовета. Впрочем, срочные дела по решению императора могли сразу передаваться в общее собрание Госсовета, но обычно дело попадало в общее собрание из департамента.
Согласно манифесту от 1 января 1810 г., через Государственный совет должны были проходить все законы, но на деле это правило соблюдалось далеко не всегда. Решение в департаментах и общем собрании принималось большинством голосов, но император мог утвердить и мнение меньшинства Госсовета. Например, Александр I несколько раз поддержал мнение всего лишь одного члена Госсовета. Согласно указу от 5 (17) апреля 1812 г. Госсовет на время отсутствия императора подчинял себе министерства.
Следует признать, что первоочередные задачи, поставленные в Манифесте, были решены Государственным советом лишь частично. Например, приступив в 1810 г. к рассмотрению проекта гражданского уложения, но так и не завершил эту работу до конца правления Александра I. В 1813-1814 гг. департамент законов Государственного совета рассматривал также проекты уголовного и торгового уложений и устав гражданского судопроизводства.
Решая задачу преобразования министерской системы, Совет одобрил манифест «О разделении государственных дел на особые управления, с означением предметов, каждому управлению подлежащих», на основе которого 25 июня 1811 г., император утвердил «Общее учреждение министерств». План финансовой реформы, подготовленный М.М. Сперанским, был лишь частично осуществлен в одобренном Советом манифесте от 2 февраля 1810 г. В соответствии с ним сокращались государственные расходы, увеличивались налоги и прекращался выпуск ассигнаций. Также был введен единовременный налог на дворянство - по 50 коп. с каждой ревизской души. Но с этого времени Госсовет стал постоянно нагружаться массой маловажных финансовых дел.
В 1832 г. полномочия Совета были сокращены: министры перестали передавать ему ежегодные отчеты о своей деятельности. А 15 (27) апреля 1842 г. было принято новое «Учреждение Государственного совета», разработанное комитетом князя И.В. Васильчикова, ограничившее сферу его деятельности Госсовета установлением ряда направлений законодательной деятельности, не подлежащих рассмотрению на его заседаниях. Но это было компенсировано расширением компетенции Совета за счет административных дел и вопросов судопроизводства.

ЛЕКЦИЯ VIII

Решение Александра вернуться к внутренним преобразованиям в 1809 г. – М. М. Сперанский. – Разработка плана государственного преобразования. – Приступ к его осуществлению: учреждение Государственного совета и преобразование министерств. – Указы об экзаменах на чины и о придворных званиях. – Отчаянное положение русских финансов в 1809 –1810 гг. – Финансовый план Сперанского. – Записка Карамзина о древней и новой России. – Падение Сперанского. – Положение дела народного просвещения. – Открытие ученых обществ.

Личность и государственная деятельность Сперанского

Михаил Михайлович Сперанский. Портрет кисти А. Варнека, 1824

Всеобщее недовольство, охватившее все классы русского общества после Тильзитского мира, сильно смущало и заботило Александра. Он понимал, что полицейскими мерами можно иногда обнаружить заговор, в существование которого, впрочем, едва ли он верил серьезно, хотя и допускал интригана Савари распространяться на этот счет в интимных с ним разговорах. Но понимал, что этими мерами невозможно изменить настроение умов в обществе.

Он попытался поэтому вернуть к себе общее расположение иным, более разумным и болеем благородным способом – возвратом к тем внутренним преобразованиям, которые были замыслены, но не былиосуществлены в первые годы царствования. На этот раз главным сотрудником Александра в деле разработки этих преобразований явился новый государственный деятель – Михаил Михайлович Сперанский.

По уму и таланту Сперанский, несомненно, самый замечательный из государственных людей, работавших с Александром, и, быть может, самый замечательный государственный ум и во всей новейшей русской истории. Сын сельского священника, питомец духовной семинарии, Сперанский сам, без какой-либо протекции сумел не только выбраться в люди, но и познакомиться без посторонней помощи с лучшими политическими, экономическими и юридическими сочинениями на французском языке, который он усвоил в совершенстве. За четыре года из домашнего секретаря князя Куракина он успел, исключительно в силу своих дарований, выдвинуться в статс-секретари императора, причем уже в самом начале царствования Александра из-за желания иметь его в своем ведомстве происходили даже ссоры между наиболее сильными тогдашними министрами – между Трощинским и Кочубеем. И сам Александр знал и ценил Сперанского уже и в то время.

Я уже говорил о той записке, которую Сперанский по поручению Александра, данному ему через Кочубея, подготовил еще в 1803 г. Собственно, те же начала, которые он вложил в эту записку, развиты были в его знаменитом плане государственного преобразования, хотя, как вы увидите, настроение Сперанского, быть может, в зависимости от заграничного путешествия (в 1808 г. в Эрфурт) и в связи с настроением Александра, сильно изменилось в оптимистическую сторону относительно готовности страны к конституционному устройству.

Александр, прекратив еще в 1802 г. непосредственные занятия вопросом о конституционном устройстве, не переставал, однако, занимать им других. Такое поручение получил, например, в 1804 г. барон Розенкампф, служивший в то время в комиссии законов и не знавший тогда по-русски. Его проект, названный им «кадром конституции», был затем передан Новосильцеву и Чарторыйскому, но так как в 1805 г. Начались военные действия, то этот план долго лежал без движения и лишь в 1808 г. в числе других материалов поступил к Сперанскому, когда он, по возвращении из Эрфурта, получил от Александра поручение заняться общим планом государственных преобразований. Корф рассказывает, и Шильдер повторяет, анекдот о том, что будто бы в Эрфурте, где Сперанский познакомился с тогдашними знаменитостями Наполеоном, Талейраном и др., между ним и Александром произошел следующий разговор: Александр спросил Сперанского о впечатлении, произведенном на него Европой, и Сперанский будто бы ответил: «У нас люди лучше, а здесь учреждения лучше». Александр сказал, что это и его мысль, и прибавил: «По возвращении в Россию мы еще поговорим об этом». В непосредственную связь с этим разговором некоторые исследователи ставят и новый приступ к реформам в 1809 г.

Я думаю, что вряд ли этот разговор мог иметь место. В Пруссии в то время никакой конституции не было, а весь ее строй был в разложении, и перед немцами стояла задача создать его заново; во Франции в это время был лишь призрак конституции, и все ее «конституционные» учреждения носили явно шарлатанский характер. Александр и Сперанский отлично это знали, а поэтому трудно предположить, чтобы фраза «У нас люди лучше, а здесь учреждения» могла принадлежать Сперанскому, тем более что у него не было повода дать лестный отзыв и о русских деятелях. Вернее предположить, что Александр, которого смущала все усиливавшаяся в обществе оппозиция, в видах успокоения общества решил возобновить свои прежние заботы об улучшении внутреннего управления России, рассчитывая вернуть таким образом прежнее сочувствие к себе общества. Важно отметить перемену во взглядах самого Сперанского, происшедшую с 1803 г.: тогда он признавал коренную реформу неосуществимой, а теперь осуществление широких преобразовательных планов казалось ему совершенно возможным. На это изменение взглядов Сперанского могли иметь влияние те беседы, которые он вел в Эрфурте с Талейраном и др., и в особенности изменение в настроении Александра. Впоследствии в своем оправдательном письме из Перми Сперанский подчеркивал, что основная идея плана преобразований была ему предписана самим Александром.

Либерализм программы Сперанского

В своем «плане», в главе «О разуме государственного уложения» Сперанский подробно разбирает вопрос о благовременности введения правильного государственного устройства России. Заметив при этом, что в то время как на Западе конституции были устраиваемы «отрывками» и после жестоких государственных переворотов, российская конституция будет обязана своим существованием благодетельной мысли верховной власти, от которой зависит, следовательно, выбрать время ее введения и дать ей самые правильные формы, он обращается к оценке «благовременности» момента и пускается в довольно пространные историко-политические изыскания, причем все существовавшие в мире политические системы сводит к трем главным: к республике, феодальной монархии и деспотии. История западноевропейских государств со времени крестовых походов представляет, по мнению Сперанского, историю борьбы, в результате которой феодальная форма уступает все более и более республиканской. Что касается России, то Сперанский считает, что Россия вышла уже из чисто феодальных форм, так как раздробленная власть уже соединена в руках одного лица, причем были уже попытки ввести конституцию,– при вступлении на престол Анны Иоанновны и при Екатерине II. Признавая эти попытки «неблаговременными», Сперанский, вопреки высказанному в 1803 г, взгляду, полагает, что коренная государственная реформа в современный ему момент осуществима. Наличность крепостного права его уже не смущает, так как он находит, что конституционное устройство может существовать и при отсутствии равноправия в стране. Поэтому и свои планы он строит на такой же системе различия сословных прав, причем даже отличительной чертой дворянского сословия признает право владения населенными имениями, так что крепостное право в его плане для ближайшего будущего является как бы одним из существенных элементов преобразованного строя. Политические права он дает только тем гражданам, которые имеют имущество; таким образом, в основу проектируемого государственного устройства он кладет цензовую систему.

Важными мероприятиями, подготовившими Россию к конституции, Сперанский считает разрешение лицам всех свободных сословий покупать землю, учреждение сословия свободных хлебопашцев, издание Лифляндского положения о крестьянах и учреждение министерств с ответственностью (хотя сам он еще в 1803 г. отлично понимал, как вы видели, всю цену этой ответственности). Важнее признание Сперанским значения общественного настроения. Симптомами того, что момент для реформы созрел, он признает падение в обществе уважения к чинам, орденам и вообще ко внешним признакам власти, упадок нравственного престижа власти, рост духа критики действий правительства. Он указывает на невозможность при таких условиях частных исправлений существующей системы, в особенности в области финансового управления, и приходит к выводу, что наступило время переменить старый порядок вещей. Эти соображения Сперанского, несомненно одобренные самим Александром, драгоценны для нас: они свидетельствуют, насколько правительство сознавало, что развились элементы, стремившиеся к участию в государственном управлении.

Обращаясь к рассмотрению выхода из создавшегося положения, Сперанский указывает два выхода: один неискренний, фиктивный выход, другой искренний, радикальный.

Первый выход состоит в том, чтобы облечь права самодержавные во внешнюю форму законности, оставив, в сущности, их в прежней силе; второй выход заключается в таком устройстве, «чтобы не внешними только формами покрыть самодержавие, но ограничить его внутренней и существенной силой установлений и учредить державную власть на законе не словами, но самим делом». Сперанский решительно указывает, что при самом приступе к преобразованиям нужно избрать определенно тот или другой выход. Для реформы фиктивной могут служить учреждения, которые, представляя видимость свободной законодательной власти, на самом деле находились бы под влиянием и в совершенной зависимости от власти самодержавной. В то же время власть исполнительная должна быть так учреждена, «чтобы она по выражению закона состояла в ответственности, но и по разуму его была бы совершенно независима». А власти судной следует дать (при таком устройстве) все преимущества видимой свободы, но связать ее на самом деле такими учреждениями, чтобы она в существе своем всегда состояла в зависимости от власти самодержавной. Как на пример такого фиктивно-конституционного устройства Сперанский указывает на строй наполеоновской Франции.

Если, наоборот, предположено будет принять вторую альтернативу, то картина государственного устройства должна будет получиться совершенно иная: во-первых, законодательные учреждения должны быть тогда так устроены, чтобы они, хотя и не могли бы проводить своих предположений без утверждения державной власти, но чтобы в то же время суждения их были свободны и выражали бы собой действительное мнение народа; во-вторых, ведомство судебное должно быть так образовано, чтобы в бытии своем оно зависело от свободного выбора, и один только надзор за исполнением формы судебной принадлежал бы правительству; в-третьих, власть исполнительная должна быть поставлена в ответственность перед властью законодательной.

«Сравнивая сии две системы между собой, – поясняет Сперанский, – нет сомнения, что первая из них имеет только вид закона, а другая – самое существо его; первая – под предлогом единства державной власти – вводит совершенное самовластие, а другая – ищет в самом деле ограничить его и умерить...»

Вопрос, таким образом, был поставлен так прямо и ясно, что Александру прегражден был путь ко всяким мечтательным неопределенностям и приходилось серьезно выбирать одно из двух, причем первая система была заранее опорочена.

Проект реформ Сперанского

Александр выбрал второй выход. Сперанский развил соответственный план государственного устройства, и Александр, после двухмесячного почти ежедневного обсуждения этого плана со Сперанским, осенью 1809 г. повелел начать приведение его в действие.

План этот состоял в следующем: согласно существовавшему административному делению страны, основными территориальными единицами признавались губернии, разделенные на уезды, в свою очередь разделенные на волости. В каждой волости проектировались волостные думы, в состав которых входили бы выборные от казенных крестьян (от 500 один) и все личные земельные собственники. Состав этих дум обновлялся бы раз в три года. Главнейшие предметы ведомства волостной думы должны были состоять: 1) в выборе членов волостного правления, которое, согласно плану, заведовало бы местным земским хозяйством, 2) в контроле над волостными приходами и расходами, 3) в выборе депутатов в окружную (уездную) думу, 4) в представлениях окружной думе о волостных нуждах. Окружная дума должна была состоять из депутатов, избранных волостными думами; компетенция ее была соответствующей компетенции волостных дум, но касалась дел уезда; она выбирала депутатов в губернскую думу, окружной совет и окружной суд.

Губернская дума предполагалась с аналогичной компетенцией, а затем в Петербурге уже ежегодно должна была собираться Государственная дума, образуемая из депутатов всех губернских дум. Впрочем, заседания этой Государственной думы, согласно проекту Сперанского, могли быть отсрочены верховной властью на год; роспуск же ее мог последовать не иначе как после выбора состава депутатов следующей Думы. Председательствовать в Государственной думе должен был государственный канцлер, т. е. лицо назначаемое; работа должна была производиться по комиссиям. Право законодательной инициативы принадлежало бы только верховной власти, за исключением представлений о государственных нуждах, об ответственности должностных лиц и о распоряжениях, нарушающих коренные государственные законы. Сенат должен был превратиться в высшее судилище и состоять из избираемых пожизненно губернскими думами лиц, которые утверждались бы верховной властью.

Сверх Государственной думы план предполагал учредить Государственный совет, состоящий из высших государственных сановников по избранию самого монарха; но Государственный совет по плану Сперанского должен был быть не второй законодательной палатой, как теперь, а совещательным учреждением при монархе, которое рассматривало бы все новые предположения министров и предполагаемые финансовые мероприятия до их внесения в Государственную думу.

Таков был в общих чертах план Сперанского, одобренный Александром в принципе. Несомненно, в плане этом было много несовершенств, из которых некоторые видны уже из самого его изложения, другие же заключались в недостаточно точном определении закона и административного распоряжения, в недостаточно ясном установлении порядка ответственности министерств и т. д. Но мы не будем здесь останавливаться на этих несовершенствах, так как план этот не был осуществлен. Признав его удовлетворительность и полезность, Александр решил, однако, вводить его по частям, тем более что не было и готового постатейного законопроекта. На первый раз решено было опубликовать новое учреждение министерств и Государственного совета в качестве совещательного учреждения при монархе.

Государственный совет при этом не получил, конечно, – впредь до реализации всего плана, – того подготовительного характера, какой ему был придан в плане Сперанского; он был разделен на четыре департамента – департамент гражданских и духовных дел, департамент законов, департамент военный и департамент государственной экономии. При каждом департаменте была учреждена должность статс-секретаря. Сперанский был назначен государственным секретарем, причем в его руках кроме дел, входивших в общее собрание Совета, соединились все нити государственных преобразований и всей тогдашней законодательной деятельности.

Проект учреждения Государственного совета до его опубликования был показан некоторым влиятельным сановникам – Завадовскому, Лопухину, Кочубею и др., без посвящения их, однако, в тайну всего задуманного преобразования. Все эти сановники отнеслись к нему вполне одобрительно, не имея понятия о том значении, какое должен был иметь Государственный совет по плану Сперанского.

Указы Сперанского о придворных званиях и производстве в чины

Между тем, несмотря на все старания Сперанского занять уединенное положение вне всяких партий, против него образовалось уже тогда в чиновничьем, дворянском и придворном кругах чрезвычайно враждебное отношение. Оно особенно обострилось ввиду двух указов – 3 апреля и 6 августа 1809 г., которые приписывались прямому влиянию Сперанского. Первый указ предписал, чтобы все лица, носившие придворные звания, избрали себе какую-либо службу. После этого закона все придворные звания, которые до тех пор считались должностями, стали лишь почетными отличиями и не сообщали уже никаких служебных прав. Второй указ, в видах улучшения служебного персонала, требовал, чтобы чины коллежского асессора и статского советника давались лишь по выдержании определенного экзамена или по предъявлении университетского диплома.

Оба эти указа вызвали негодование в придворной и чиновничьей среде против Сперанского; начались всякие подкопы и интриги, при помощи которых в конце концов врагам Сперанского и удалось свалить этого замечательного государственного человека, после того как он навлек на себя всеобщее неудовольствие в тогдашнем дворянском обществе не по его вине неудавшеюся попыткой упорядочения государственных финансов, доведенных почти до полного крушения постоянным ростом расходов и выпусками бумажных денег в связи с результатами континентальной системы.

Меры Сперанского в области финансов

Я уже говорил, что после Тильзитского мира в 1808 г. доходы казны равнялись 111 млн. руб. ассигнациями, что составляло на серебро около 50 млн. руб., расходы же достигали 248 млн. руб. ассигнациями. Дефицит был покрыт новым выпуском ассигнаций, причем курс их в этом году был ниже 50 коп. за рубль, а в летние месяцы падал даже ниже 40 коп. В следующем, 1809 г. он уже в среднем за год не превышал 40 коп., а к концу года спустился до 35 коп. Доходы в этом году равнялись 195 млн. руб. ассигнациями (менее 80 млн. руб. на серебро), а расходы– 278 млн. руб. ассигнациями (около 114 млн. руб. серебром). Дефицит опять был покрыт новым выпуском ассигнаций, но они лежали уже без обращения: рынок отказывался принимать такое количество ассигнаций. К концу 1810 г. курс их спустился ниже 20 коп. за рубль серебра. Банкротство страны приближалось. В этом тяжелом положении Александр еще в 1809 г. обратился к тому же Сперанскому и по этому трудному и грозному вопросу.

Я упомянул только что о значении сужения рынка и сокращения торгового оборота для падения курса бумажных денег. Сужение это обусловливалось, как я уже говорил, континентальной системой, прекратившей вывоз льна и пеньки в Англию, составлявший тогда около половины всего нашего отпуска товаров за границу. Вместе с тем существовавший тогда таможенный тариф был весьма неблагоприятен для развития нашей крупной промышленности, так как вследствие незначительности таможенной пошлины на иностранные фабрикаты русские фабрики не могли конкурировать с иностранными. К тому же благодаря превышению ввоза над вывозом баланс оказывался очень неблагоприятным для России: платить нам приходилось за ввозимые предметы звонкой монетой, между тем получали мы из-за границы звонкой монеты, благодаря относительной ничтожности нашего вывоза, очень мало. Таким образом, ход этих торговых операций в результате вызывал большую утечку звонкой монеты за границу, вследствие чего в стране оставались одни ассигнации, которые все более и более обесценивались. Кроме того, русский двор платил большие субсидии прусскому двору. Наконец, в эти же годы мы вели целых четыре войны: была у нас, как я уже говорил, многолетняя война с Персией (с 1804 по 1813 г.); война с Турцией, то фактически замиравшая, то возобновлявшаяся, в общем продолжалась целых 6 лет (с 1806 до 1812г.); затем была война со Швецией, кончившаяся завоеванием Финляндии (1808–1809 гг.); наконец, будучи в союзе с Наполеоном, мы должны были принять участие в 1809 г. в войне с Австрией. Хотя мы сделали это против своей воли и война была, собственно, бескровная: войска наши уклонялись, по указанию свыше, от встречи с австрийцами, – но денег и эта война потребовала довольно много.

Эти причины – невыгодность торгового баланса и необходимость содержания на звонкую монету армий за границей – и обусловливали тяжелое положение казны, так как население уплачивало налоги ассигнациями, а заграничные расходы оплачивались металлическими деньгами.

Номинально наш бюджет постоянно возрастал в эти годы, но фактически он неуклонно падал. Например, расходы на содержание двора составляли в 1803 г. 8600 тыс. руб., или, в переводе на серебро, 7800 тыс. руб.; в 1810 г. расходы на двор были равны 14 500 тыс. руб. на ассигнации, но это составляло только 4200 тыс. руб. на серебро; таким образом, действительное количество средств, которые получал в свое распоряжение двор, уменьшилось за эти годы на 45%. Вот данные относительно бюджета Министерства народного просвещения (выраженные в млн. руб.):

1804 – 2,8 млн. руб. ассигнациями – 2,3 млн. руб. серебром

1809 – 3,6 млн. руб. ассигнациями – 1,114 млн. руб. серебром

1810 – 2,5 млн. руб. ассигнациями – 0,727 млн. руб. серебром

Таким образом, бюджет Министерства народного просвещения за шесть лет, в сущности, уменьшился почти в четыре раза. При таком положении вещей нельзя было, конечно, и думать об открытии новых школ – и старые еле продолжали существовать, и то только благодаря тому, что жалованье учителям выплачивалось ассигнациями, как и всем чиновникам, но судите же, каково было их положение, когда все предметы вздорожали в цене в четыре раза, а некоторые (колониальные товары) еще гораздо сильнее.

Таким образом, государственное хозяйство быстрыми шагами приближалось к краху, и в стране росли общая тревога и недовольство. При таких условиях Сперанский, который уже в это время закончил свой план общего государственного преобразования, получил повеление государя заняться этим делом.

Сперанский давно уже и сам обратил внимание на положение финансов и с большим вниманием отнесся к плану финансовых реформ, представленному ему профессором Балугианским, служившим под его начальством в комиссии законов. Он принялся очень усердно за изучение нового для него дела при помощи молодых ученых Балугианского и Якоба (харьковского профессора), незадолго перед тем приглашенных из-за границы. Вскоре ими была составлена обстоятельная записка о положении государственного хозяйства и необходимых улучшениях, которую он подверг сперва обсуждению частного совещания всех тогдашних государственных людей, сколько-нибудь осведомленных в финансах. Это были граф Северин Осипович Потоцкий, адмирал Мордвинов, Кочубей, государственный контролер Кампфенгаузен и ближайший сотрудник Сперанского – Балугианский.

К 1 января 1810 г. – к открытию Государственного совета – Сперанский уже представил Александру полный план финансового преобразования. Сущность плана заключалась в изыскании мер к приведению государственных доходов в соответствие с расходами. План начинался с указания на то, что у государства не оказывается средств на удовлетворение элементарных нужд, потому что фактически доходы казны уменьшились вследствие падения курса бумажных денег, от чего зависела также и дороговизна товаров на рынке. Признавая, что первая причина падения курса заключается в непомерных выпусках ассигнаций, Сперанский предложил прежде всего прекратить дальнейшие выпуски ассигнаций, а выпущенные ранее признать государственным долгом и принять меры к постепенному погашению этого долга при помощи выкупа ассигнаций для их уничтожения. Для получения необходимых для этого средств Сперанский предложил принять следующие меры: 1) для уменьшения дефицита сокращение текущих расходов, даже самых полезных, например, на нужды народного образования, на проведение новых путей сообщения и т. д.; 2) он предложил ввести новый налог, который обращался бы специально на погашение государственного долга, и образовать для этой цели специальную комиссию погашения государственных долгов с отдельными, независимыми от государственного казначейства средствами; 3) сделать внутренний заем под залог государственных имуществ. Часть государственных имуществ Сперанский предложил даже пустить в продажу. Предполагалось, что этот заем, как срочный и обеспеченный определенным имуществом, не мог сыграть роли ассигнационного займа. Но так как всех этих мер все же было бы недостаточно, тем более что войны с Турцией и с Персией продолжались, Сперанский предложил установить еще особый налог по 50 коп. с души на помещичьи и удельные имения на один только год. Вообще дефициты, по плану Сперанского, должны были покрываться по возможности процентными прибавками к существующим налогам, чтобы население могло тотчас же покрывать эти дефициты, не вынуждая расплачиваться за них будущие поколения. Для улучшения условий кредита и для упорядочения хозяйства Сперанский предложил ввести упорядоченную отчетность и гласность в ведение государственного хозяйства. Этой реформе, однако, суждено было серьезно осуществиться только в 60-х годах. Понимая, что падение курса бумажного рубля поддерживается в особенности невыгодным торговым балансом, Сперанский, энергично поддержанный в этом вопросе Мордвиновым, который был председателем департамента государственной экономии, предложил пересмотреть таможенный тариф и доказывал, что условия, принятые в Тильзите относительно континентальной системы, надо толковать в ограничительном смысле, поясняя, что ведь Наполеон эти условия предлагал для разорения Англии, а не России; между тем они разоряют не Англию, а Россию. Ввиду этого в 1810 г., по предложению Сперанского и Мордвинова, было установлено, что все русские гавани открываются для всех судов под нейтральным флагом, чьи бы товары они ни привозили. С другой стороны, новым таможенным тарифом 1810г. был запрещен ввоз разных предметов роскоши, а на другие предметы иностранной фабричной промышленности были наложены высокие таможенные пошлины; этот тариф должен был уменьшить ввоз фабрикатов, тогда как открытие гаваней тотчас же повело к возобновлению вывоза русского сырья и некоторых изделий (льняных и пеньковых тканей) в Англию, которая не замедлила прислать за этими товарами свои суда под тенерифским флагом. Оба эти обстоятельства повлияли весьма благоприятно на установление выгодного для России торгового баланса. И если бы план Сперанского был осуществлен полностью, курс бумажного рубля несомненно повысился бы. К сожалению, в 1810 г. еще было выпущено на 43 млн. руб. новых ассигнаций. Хотя выпуск этот состоялся на основании старого повеления, однако он в корне подрывал все меры и в особенности доверие публики, а курс бумажных денег продолжал падать; в 1811 г. он за целый год не поднимался выше 23 коп., по отдельным же месяцам падал ниже 20 коп. Но таможенный тариф 1809 г. сыграл огромную роль в экономической жизни страны: можно сказать, что он спас Россию от конечного разорения. Тем не менее меры, которые были приняты Государственным советом, не только не заслужили Сперанскому благодарности современников, но даже усилили ту ненависть, которую питали к нему широкие слои дворянства и чиновничества.

Что касается публики, то из финансовых планов Сперанского она сделала весьма неутешительные для себя выводы. Ей стало ясно: 1) что финансы наши пришли в плохое положение, 2) что казна вовлечена в значительные внутренние долги (для многих это было новостью, так как почти никто не понимал раньше, что выпуск ассигнаций есть своего рода внутренний заем) и 3) что на покрытие расходов в 1810 г. недостает обыкновенных средств, почему предстоят новые налоги и займы. Этот последний вывод был самый неприятный, так как положение плательщиков налогов, в особенности помещиков, было и без того весьма незавидное. Это недовольство нелепым образом обращалось не на тех, кто причинил расстройство финансов, а на того, кто честно открыл обществу глаза на существующее положение дел, ничего не утаивая. Новые налоги особенно раздражали, потому что они приходились в тяжелое время, когда страна и без того была разорена; дворянство же особенно негодовало за налог на дворянские имения. Раздражение еще более усилилось, когда оказалось, что, несмотря на новые тяготы, ассигнации продолжали падать. Налог, предназначенный на погашение долга, употреблялся на текущие нужды государства, чрезвычайно усилившиеся ввиду ожидавшейся уже войны с Наполеоном, так что общество имело как будто бы основание сказать, что Государственный совет или автор плана Государственного совета его попросту обманул. Таким образом, план Сперанского на самом деле не был осуществлен.

За неисполнение плана Сперанского, попавшего в руки плохого министра финансов Гурьева, обвиняли, как я уже сказал, самого же Сперанского; раздавались даже голоса, утверждавшие, что он нарочно придумал свой финансовый план, чтобы раздражить оппозицию, что он находился в преступных сношениях с Наполеоном. И Александр не выдержал натиска врагов Сперанского. Он считал необходимым тогда усиливать повышенное патриотическое настроение, как бы это настроение ни выражалось, так как отразить Наполеона он надеялся лишь в том случае, если война будет иметь народный характер; он не видел возможности вступать в объяснения и решил пожертвовать лучшим своим сотрудником ярости привилегированной толпы. В марте 1812 г. Сперанский был отставлен и даже выслан в Нижний Новгород, а затем, по новому доносу, – в Пермь, хотя Александр не мог сомневаться в том, что за Сперанским никакой серьезной вины не было и быть не могло. Вся его фактическая вина заключалась в том, что он через одного чиновника получал копии всех важнейших секретных бумаг из министерства иностранных дел, которые он мог бы, конечно, по своему положению, получать и испросив на то официальное разрешение.

«Записка о древней и новой России» Карамзина

Ненависть общества к Сперанскому нашла себе яркое и сильное выражение в известной записке «О древней и новой России» Карамзина, который, казалось бы, не должен был смешиваться с толпой. Сущность этой записки, представленной Александру через великую княгиню Екатерину Павловну, заключалась в критике внутренней политики Александра и в доказательствах необходимости сохранения на вечные времена самодержавия в России. Краткий обзор русской истории написан был ярко, образно, местами живописно, но не всегда беспристрастно. После яркой характеристики Екатерины и Павла, причем первую Карамзин превознес до небес, а для мрачной характеристики сумасбродных деяний второго, как вы знаете, не пожалел красок, – он переходит к современной ему эпохе, призывает на помощь все свое гражданское мужество и пишет настоящий обвинительный акт против новшеств Александрова царствования. «Россия наполнена недовольными, – пишет он, – жалуются в палатах и хижинах; не имеют ни доверия, ни усердия к правлению; строго осуждают его цели и меры. Удивительный государственный феномен! Обыкновенно бывает, что преемник монарха жестокого легко снискивает всеобщее одобрение, смягчая правила власти; успокоенные кротостью Александра, безвинно не страшась ни тайной канцелярии, ни Сибири и свободно наслаждаясь всеми позволенными в гражданских обществах удовольствиями, каким образом изъясним сие горестное расположение умов? – Несчастными обстоятельствами Европы и важными, как я думаю, ошибками правительства; ибо, к сожалению, можно с добрым намерением ошибаться в средствах добра...»

Портрет Н. М. Карамзина. Художник А. Венецианов

Главная ошибка неопытных законодателей Александрова царствования состояла, по мнению Карамзина, в том, что они вместо того, чтобы совершенствовать учреждения Екатерины, предприняли органические реформы. Тут Карамзин не щадит ни Государственного совета, ни нового учреждения министерств, ни даже обширных предприятий правительства по части распространения народного просвещения, которые он прежде сам же когда-то восхвалял в «Вестнике Европы». Он утверждает, что вместо всех реформ достаточно было бы подыскать 50 хороших губернаторов и обеспечить стране хороших духовных пастырей. Об ответственности министров Карамзин говорит: «Кто их избирает? – Государь. – Пусть он награждает достойных своей милостью, а в противном случае удаляет недостойных без шума, тихо и скромно. Худой министр есть ошибка государева: должно исправлять подобные ошибки, но скрытно, чтобы народ имел доверенность к личным выборам царским...»

Совершенно так же рассуждает Карамзин и о неуместных, по его мнению, признаниях правительства относительно неблагополучия в финансовом управлении. По поводу излишнего выпуска ассигнаций в прежние годы он замечает: «Когда сделано неизбежное зло, то надобно размыслить и взять меры к тишине, не охать, не бить в набат, отчего зло увеличивается. Пусть министры будут искренни перед лицом одного монарха, а не перед народом, сохрани Боже, если они будут следовать иному правилу: обманывать государя и сказывать всякую истину народу...» (!) Карамзин соглашается, что можно выкупать и погашать ассигнации, но объявление ассигнаций государственным долгом считает верхом легкомыслия. Замечательно своей наивностью это рассуждение Карамзина; как будто он не понимал, что при существовании такой тайны в делах управления министрам всего легче обманывать именно государя. Не менее замечательно его рассуждение о том, что может являться гарантией против тирании самодержавной власти при необузданном и безумном монархе: по мнению Карамзина, государя должен удерживать страх – «страх возбудить всеобщую ненависть в случае противной системы царствования», и Карамзин не замечает, что отсюда один только шаг до одобрения естественных последствий такой ненависти – государственного переворота.

Любопытную черту карамзинской записки составляет его сословная, дворянская точка зрения. Это, разумеется, не точка зрения дворян-конституционалистов, не та точка зрения, на которой стояли в то время тогдашние либералы от дворянина Мордвинова до разночинца Сперанского; это была точка зрения, усвоенная и проводившаяся Екатериной; дворянство должно быть первым сословием в государстве, должны быть признаны ненарушимыми все его привилегии по отношению к прочим сословиям, в том числе и в отношении крепостного права на крестьян, но по отношению к самодержавной монархической власти дворянство должно быть верным и покорным слугой.

Причины отставки Сперанского

То недовольство, о котором свидетельствует Карамзин и наличность которого признавал и Сперанский, действительно существовало и развивалось почти во всех слоях русского общества. Сперанский, приписывая его зрелости общества, видел в нем признак существования потребности в преобразовании политического строя; Карамзин, наоборот, объяснял это недовольство неудачными новшествами, являвшимися первыми шагами к изменению политического строя. Эти оба столь различные объяснения были одинаково неправильны: недовольство имело более реальные основания – корни его заключались в неудачной внешней политике правительства, вызвавшей ненужные – по крайней мере по мнению современников – войны (1805–1807 гг.), континентальную систему и обусловленное ими разорение страны; наконец, в тильзитском унижении, больно коловшем национальное самолюбие и вызывавшем самую острую патриотическую оппозицию дружбе русского царя с Наполеоном. Впрочем, Карамзин попутно указывает и эти все обстоятельства, не придавая им, однако, первенствующего значения, которое они, бесспорно, имели.

Замечательно, что враги Сперанского старались – и, надо сказать, довольно успешно – распространять мнение, что Сперанский хотел ввести в России наполеоновские законы, что он был поклонником Наполеона и чуть ли не его клевретом. Успех этих инсинуаций объясняется господствовавшим патриотически протестующим настроением, которое мы уже охарактеризовали.

Русское просвещение перед Отечественной войной 1812

Прежде чем перейти к следующему периоду, я должен сказать несколько слов о положении в тот момент дела народного просвещения.

Довольно широко развивавшаяся в предшествовавший период, особенно в 1803–1804 гг., просветительная деятельность Министерства народного просвещения теперь утихла за недостатком средств. Однако же частные общества и литература продолжали расти и развиваться. Открылся целый ряд новых литературных и филантропических обществ. Кроме общества Шишкова («Русская беседа») следует упомянуть про «Общество любителей российской словесности», основанное Д. Языковым при Московском университете; «Общество любителей математики», основанное Михаилом Муравьевым, тогда 15-летним студентом, потом превратившееся, под руководством его отца Н. Н. Муравьева, в вольное учебное заведение для «колонновожатых», которое послужило колыбелью русского Генерального штаба и имело также большое значение в истории тайных обществ 20-х годов, так как многие из членов их воспитывались здесь . При Московском же университете было открыто проф. Чеботаревым «Общество истории и древностей российских». Затем еще в 1804 г. тоже при Московском университете было основано «Общество испытателей природы», которое до сих пор пользуется заслуженной известностью; оно основано было гр. А.К. Разумовским и в 1810–1811 гг. проявило энергичную деятельность.

Даже в провинции основывались такие же общества: так, например, в Казани в 1806 г. было открыто «Общество любителей российской словесности», в котором к 1811 г. насчитывалось 32 члена.

Богданович (III, стр. 69), следуя неверным сведениям Шевырева, приведенным в его «Истории Московского университета», утверждает, будто общество это не состоялось. Но утверждение это противоречит более точным сведениям, приведенным в биографии М. Н. Муравьева, составленной Кропотовым по архивным данным и по рассказам брата Михаила Муравьева, Сергея Николаевича. См. Кропотов, стр. 52 и след.

Подробности

В апреле 2009 года Иркутскому областному государственному научно-исследовательскому учреждению «Институт законодательства и правовой информации» присвоено имя выдающегося государственного деятеля, законотворца и реформатора Михаила Михайловича Сперанского.

Михаил Михайлович Сперанский , русский государственный деятель, граф (1839). Родился в селе Черкутино Владимирской губернии в семье бедного священника. Поступив во Владимирскую семинарию, в 1790 году окончил обучение. За выдающиеся способности одаренный семинарист получил фамилию «Сперанский» от латинского «sperare» («надеяться»). Как лучший ученик Сперанский был направлен в Александро-Невскую семинарию в Петербурге и после завершения учебы оставлен в качестве профессора математики, физики и красноречия. В 1795 году ему предложили должность префекта (начальника) семинарии, но Михаил, отказавшись от этой карьеры и монашества, ушел из семинарии и поступил на государственную службу с чином IX класса по «Табели о рангах». Одновременно Сперанский стал домашним секретарем князя А.Б. Куракина, а после получения последним чина генерал-прокурора, перешел на службу в его канцелярию.

Дальнейший переход Сперанского в Министерство внутренних дел совпал с началом царствования императора Александра I. Обладавший огромной работоспособностью, умением красиво писать и убедительно говорить, Михаил Михайлович быстро обратил на себя внимание императора. Вскоре Сперанский получил чин действительного тайного советника, а в 1807 году стал статс-секретарем при Александре I. Наряду с гигантским объемом работы и фактическим созданием русской бюрократической машины XIX – начала XX в. Сперанский написал работы , выдвинувшие его в ряд первых политических мыслителей: «Размышления о государственном устройстве империи» , «Записка об обустройстве судебных и правительственных учреждений в России» , «О духе правительства» и др. . Присутствуя на встрече двух императоров в Эрфурте в 1808 году, Сперанский привлек к себе внимание Наполеона, шутливо предложившего Александру обменять его статс-секретаря на какое-нибудь немецкое княжество.

К 1809 году Сперанский составил план государственного переустройства, главными результатами которого должны были стать конституция и отмена крепостного права. Суть реформ состояла в четком разделении власти на законодательную, исполнительную, судебную. Реформы предполагали частичную выборность чиновников и расширение свободы печати «в известных, точно определенных размерах». По мнению Сперанского, законодательная инициатива должна принадлежать монарху, но ни один закон не должен входить в силу без рассмотрения в Государственной думе. Согласно проекту государственного устройства, разработанному Сперанским, политические права получали только дворянство и «среднее состояние» (купцы, мещане, государственные крестьяне, которые выбирали законодательную Государственную думу и распорядительные окружные и губернские думы, а также судебные органы). «Народу рабочему» (крепостные крестьяне, рабочие, домашние слуги) давались лишь некоторые гражданские права при сохранении крепостного права. Сперанский считал, что оно отменится постепенно, под воздействием развития промышленности, торговли и просвещения. По инициативе Сперанского в 1809 году был издан указ, требовавший от чиновников определенного уровня образования, а в 1810 году создан Государственный совет.

Деятельность Сперанского на государственном поприще вызвала недовольство высшего дворянства возвышением бывшего семинариста. Усилиями представителей дворян произошло обвинение Сперанского в государственной измене и его опала. В 1812 году Михаил Михайлович был сослан в Нижний Новгород, а затем в Пермь. В 1816 году он был назначен пензенским губернатором, а в 1819 году – генерал-губернатором Сибири. Пребывание принесло свои плоды. В 1821 году Сперанский возвратился в Петербург и был назначен членом Государственного совета и Сибирского комитета, управляющим Комиссией составления законов. С 1826 года Сперанский фактически возглавлял 2-е отделение Собственной его императорского величества канцелярии, осуществлявшее кодификацию законов. Под его руководством были составлены Полное собрание законов Российской империи в 45 томах, Свод законов Российской империи в 15 томах. и др. В 1839 году незадолго до смерти Сперанский был возведен императором в графское достоинство.

Сторонник конституционного строя, Сперанский был убежден, что новые права обществу обязана даровать власть. Обществу, разделенному на сословия, права и обязанности которых установлены законом, необходимы гражданское и уголовное право, публичное ведение судебных дел, свобода печати.

Наиболее полно взгляды нового реформатора М. М. Сперанского отражены в записке 1809 года – «Введение к уложению государственных законов». «Уложение» Сперанского открывается серьезным теоретическим исследованием «свойств и предметов государственных, коренных и органических законов».

Сперанский писал: «Если бы права государственной власти были неограниченны, если бы силы государственные соединены были в державной власти и никаких прав не оставляли бы они подданным, тогда государство было бы в рабстве и правление было бы деспотическое». Он объяснял, что поскольку свобода сама по себе недостаточно гарантирована, необходимо предохранять ее посредством создания и укрепления основного закона, то есть Политической конституции. Без конституционных гарантий гражданские права и свободы бессильны, поэтому именно требование укрепления гражданского строя легло в основу всего плана государственных реформ Сперанского и определило их основную мысль: «правление, доселе самодержавное, поставить и учредить на законе». Идея состояла в том, что государственную власть надо построить на постоянных началах, а правительство должно стоять на прочной конституционно-правовой основе.

Сперанский считал необходимым наличие системы разделения власти. Здесь он полностью разделял идеи, господствовавшие тогда в Западной Европе, и писал, что «нельзя основать правление на законе, если одна державная власть будет составлять закон и исполнять его». Поэтому Сперанский видел разумное устройство государственной власти в ее делении на три ветви: законодательную, исполнительную и судебную при сохранении самодержавной формы. Поскольку обсуждение законопроектов предполагает участие большого количества людей, считал он, то необходимо создать специальные органы, представляющие законодательную власть.

Деятельность Сперанского оказала огромное влияние на становление и развитие либерализма в России как течения политической мысли. В своих работах он указал пути и способы постепенной либерализации самодержавной власти, создания правового государства и утверждения гражданских и политических свобод. Идеи Сперанского остаются актуальными и по сей день.