Повесть Булгакова «Собачье сердце» - горькая сатира писателя на окружающую действительность 1920-ых гг. Послереволюционная Москва с ее порядками и обитателями не «вдохновляет» Булгакова, он вовсе не разделяет восторженных надежд на светлое будущее, к которому теперь стремится вся страна.

Не разделяет этих надежд и профессор Филипп Филиппович Преображенский – гениальный ученый и врач. Этот немолодой уже человек, всю жизнь посвятивший науке, берет на себя и играет (до определенной степени) роль Бога - превращает безродного пса Шарика в гражданина Шарикова.

Именно как Бога воспринимает Преображенского погибающий от голода Шарик, которого профессор подобрал на улице. Недаром в портрете ученого, данного через восприятие пса, главную роль играют слова «жрец», «маг», «чародей». Однако мы видим, что эти характеристики всегда преподносятся в сниженном, ироническом контексте – Булгаков очень сомневается в возможностях Преображенского (чья фамилия и местонахождение дома – на Пречистенке – относят нас к библейской легенде о сотворении человека) быть Богом: « - Хи-хи! Вы маг и чародей, профессор, - сконфуженно вымолвил он. - Снимайте штаны, голубчик, - скомандовал Филипп Филиппыч и поднялся».

В таком же «пародийно-евангельском» ключе описана сцена «преображения» Шарика. Булгаков всячески подчеркивает, что это не священнодействие, а «циничная операция», цель которой - омоложение человека путем пересадки половых желез: «Филипп Филиппович залез в глубину и в несколько поворотов вырвал из тела Шарика его семенные железы с какими-то обрывками. Борменталь, совершенно мокрый от усердия и волнения, бросился к стеклянной банке и извлёк из неё другие, мокрые, обвисшие семенные железы».

Образ профессора, таким образом, неоднозначен. Филипп Филиппович – сложная и противоречивая натура. Вдобавок ко всему, Преображенский вынужден жить в переломную эпоху – он, дитя дворянской России, существует в России советской, не понимая и не принимая ее порядков.

По своим убеждениям Филипп Филиппович - гуманист, считающий, что на любое существо, человека или животное, можно воздействовать только лаской. Насилие, а тем более, террор не приведет ни к каким результатам, только, возможно, к ответному террору: «Террором ничего поделать нельзя с животным, на какой бы ступени развития оно ни стояло».

По представлениям Филиппа Филипповича, существование человека, личное и общественное, должно опираться на нерушимый постулат – уважения к личности, к ее внутреннему достоинству. Именно этот «священный закон» безжалостно попирается в советской России, и этого Преображенский категорически не принимает. По его мнению, приоритет интересов государства перед интересами личности ведет к разрушению этого же государства и людей, живущих в нем. А неуважение к человеку профессор видит везде и, прежде всего, в собственном доме.

Кроме того, Преображенский глубоко убежден, что каждый должен заниматься своим делом. А в противном случае – неминуема катастрофа: «…когда он вылупит из себя всякие галлюцинации и займется чисткой сараев - прямым своим делом, - разруха исчезнет сама собой. Двум богам служить нельзя!»

Однако и этому «гению в теории» свойственно ошибаться «на практике». Булгаков показывает, что претензии безусловно талантливого профессора на роль творца смехотворны. Операция, произведенная профессором над Шариком, дала поразительные результаты – никто не ожидал, что собака превратиться в человека и что этот человек не будет поддаваться никакому воздействию.

Каждый день Филипп Филиппович с ужасом наблюдал, во что превращается его «детище» - смесь пса Шарика и пьяницы Клима Чугункина. И все больше Преображенский убеждался, что гены пролетариата губительны и что его «гомункул» социально опасен, несет угрозу, прежде всего, самому профессору: «…старый осел Преображенский нарвался на этой операции как третьекурсник».

Булгаков подчеркивает, что этот умный и образованный человек должен был понять и объективно оценить свои возможности. Не сумев сделать это, Преображенский подверг опасности себя и своих близких.

С помощью этой мысли писатель вновь отсылает нас к тем событиям, что недавно произошли за окном пречистенской квартиры профессора, – к революции 1917 года, «идейным центром» которой также были интеллигенты, решившие из шариков сделать шариковых. И не предусмотревшие разрушительных последствий своих «экспериментов».

Профессор Преображенский в состоянии признать, что ошибся, что взял на себя непосильную роль: «Вот, доктор, что получается, когда исследователь вместо того, чтобы идти параллельно и ощупью с природой, форсирует вопрос и приподнимает завесу». И что, в сущности, его «гениальное открытие» «стоит ровно один ломаный грош». Больше того, герой решается уничтожить «результат своего эксперимента» - вновь превратить Шарикова в собаку. Способны ли это сделать идейные вдохновители революции?

Безусловно, за фабулой повести скрывается глубокий подтекст. «Собачье сердце» - это не только и не столько повесть о научном эксперименте в лаборатории, сколько горький рассказ о «революционном эксперименте» в масштабах страны. По мнению Булгакова, после событий 1917 года шариковы самым противоестественным образом превратились в «хозяев жизни». Но «благородное» место не добавило им «благородного» происхождения – этим людям не хватает знаний, воспитания, элементарной человеческой культуры для того, чтобы выполнять возложенную на них роль.

Шариков вновь прекратился в безобидного Шарика, но возможен ли «обратный» эксперимент в масштабах страны? Этот вопрос писатель оставляет открытым.

Проблематика "Собачьего сердца" позволяет в полной мере исследовать суть творчества знаменитого советского писателя Михаила Булгакова. Повесть была написана в 1925 году. Почему она считается одним из ключевых произведений отечественной литературы начала XX века, попробуем разобраться вместе.

Дерзкая повесть

Проблематикой "Собачьего сердца" проникались все, кому на глаза попадалось это произведение. Его первоначальным названием было "Собачье сердце. Чудовищная история". Но затем автор решил, что вторая часть только утяжеляет заголовок.

Первыми слушателями повести стали друзья и знакомые Булгакова, которые собрались на Никитинском субботнике. Повесть произвела большое впечатление. Все ее оживленно обсуждали, отмечая ее дерзость. Проблематика повести "Собачье сердце" стала одной из самых обсуждаемых тем на ближайшие месяцы среди столичного образованного общества. В результате слухи о ней дошли и до правоохранительных органов. В доме Булгакова провели обыск, рукопись конфисковали. Она так и не вышла в свет при его жизни, будучи опубликованной только в годы перестройки.

И это можно понять. Ведь отражала основные проблемы советского общества, которые проявились практически сразу после победы Октябрьской революции. Ведь, по сути, Булгаков сравнил власть с собакой, которая превращается в эгоистичного и мерзкого человека.

Анализируя проблематику "Собачьего сердца", можно изучить, какой была культурная и историческая ситуация в России после В повести отражены все беды, с которыми пришлось столкнуться советским людям в первой половине 20-х годов.

В центре повествования - научный эксперимент, который проводит Он пересаживает собаке человеческий гипофиз. Результаты превосходят все ожидания. За несколько дней собака превращается в человека.

Это произведение стало откликом Булгакова на события, происходящие в стране. Научный эксперимент, который он изобразил, - яркая и точная картина пролетарской революции и ее последствий.

В повести автор ставит перед читателем много важных вопросов. Как революция соотносится с эволюцией, какова природа новой власти и будущее интеллигенции? Но Булгаков не ограничивается только общеполитическими темами. Его также волнует проблема старой и новой морали и нравственности. Ему важно выяснить, какая из них человечнее.

Противопоставление слоев общества

Проблематика повести "Собачье сердце" Булгакова во многом заключается в противопоставлении различных слоев общества, пропасть между которыми в те времена ощущалась особенно остро. Интеллигенцию олицетворяет профессор, светило науки Филипп Филиппович Преображенский. Представителем "нового" человека, рожденного революцией, является домоуправ Швондер, а позже и Шариков, влияние на которого оказывают речи его нового друга и пропагандистская коммунистическая литература.

Помощник Преображенского, доктор Борменталь, называет того творцом, но сам автор явно придерживается другого мнения. Он не готов восхищаться профессором.

Законы эволюции

Основная претензия заключается в том, что Преображенский посягнул на основные законы эволюции, примерил на себя роль Бога. Он создает человека своими руками, проводя, по сути, чудовищный эксперимент. Тут Булгаков делает отсылку к своему первоначальному заголовку.

Стоит отметить, что именно как эксперимент Булгаков воспринимал все, что происходило тогда в стране. Причем эксперимент грандиозный по масштабам и в то же время опасный. Главное, в чем автор отказывает Преображенскому, - это в моральном праве творца. Ведь наделив доброго бездомного пса человеческими повадками, Преображенский сделал из Шарикова воплощение всего того ужасного, что было в людях. Имел ли профессор на это право? Этим вопросом можно охарактеризовать проблематику "Собачьего сердца" Булгакова.

Отсылки к фантастике

В повести Булгакова переплетается множество жанров. Но самыми очевидными являются отсылки к фантастике. Именно они составляют ключевую художественную особенность произведения. В результате реализм доводится до полнейшего абсурда.

Один из главных тезисов автора - невозможность насильного переустройства общества. Тем более такого кардинального. История показывает, что во многом он оказался прав. Ошибки, допущенные большевиками, сегодня составляют основу учебников истории, посвященных тому периоду.

Ставший человеком Шарик олицетворяет собой среднестатистического персонажа той эпохи. Главное в его жизни - классовая ненависть к врагам. То есть пролетарии на дух не переносят буржуа. Со временем эта ненависть распространяется на богатых, а затем и на образованных людей и обычных интеллигентов. Оказывается, что основа нового мира - ко всему старому. Очевидно, что мир, основанный на ненависти, не имел будущего.

Рабы у власти

Булгаков пытается донести свою позицию - у власти оказались рабы. Именно об этом "Собачье сердце". Проблематика состоит в том, что право управлять они получили прежде чем хотя бы минимальное образование и представление о культуре. В таких людях просыпаются самые темные инстинкты, как в Шарикове. Человечество оказывается перед ними бессильно.

Среди художественных особенностей этого произведения необходимо отметить многочисленные ассоциации и отсылки к отечественной и зарубежной классике. Ключ к произведению можно получить, если проанализировать экспозицию повести.

Элементы, которые мы встречаем в завязке "Собачьего сердца" (вьюга, зимняя стужа, бродячая собака), отсылают нас к поэме Блока "Двенадцать".

Важную роль играет такая малозначительная деталь, как воротник. У Блока в воротнике прячет свой нос буржуй, а у Булгакова именно по воротнику бездомный пес определяет статус Преображенского, понимая, что перед ним - благодетель, а не голодный пролетарий.

В общем, можно сделать вывод, что "Собачье сердце" - выдающееся произведение Булгакова, которое играет ключевую роль как в его творчестве, так и во всей отечественной литературе. В первую очередь по идейному замыслу. Но высокой оценки достойны и его художественные особенности, и та проблематика, которая поднимается в повести.

Здесь следует вспомнить повесть Михаила Булгакова «Собачье сердце». Главный герой врач Ф. Ф. Преображенский делает, казалось бы, невозможное. Он превращает собаку в человека путем операции по пересадке гипофиза. Ученый хочет удивить научный мир, сделать открытие. Но последствия такого вмешательства в природу не всегда идут во благо. Новый Шарик в человеческом образе П. П. Шарикова так и не станет полноценным человеком, а будет напоминать того самого пьяницу и вора, чей гипофиз был ему пересажен. Человека без совести, который способен на любые низости.

Также еще в одном произведении Михаила Булгакова - «Роковые яйца» показано, чем может обернуться безответственное отношение к науке.

Наши эксперты могут проверить Ваше сочинение по критериям ЕГЭ

Эксперты сайта Критика24.ру
Учителя ведущих школ и действующие эксперты Министерства просвещения Российской Федерации.

Профессор-зоолог Владимир Персиков должен был вывести кур, но по страшной ошибке, вместо них получаются гигантские гады, которые грозят гибелью. Всех охватывает ужас и паника, и когда уже, кажется, нет выхода, вдруг обрушивается мороз 18 градусов ниже нуля. Причем в августе. Рептилии не пережили холода и погибли.

В романе Ивана Тургенева «Отцы и дети» главный герой – Евгений Базаров также занимается наукой в области медицины. Хочет сделать что-то полезное. Но его подводит собственное мировоззрение. Он отвергает все то, что составляет потребности людей (любовь, искусство). В этом «нигилизме» автор и видит причину гибели Евгения.

М. Булгаков «Собачье сердце»

На первом плане «Собачьего сердца» - эксперимент гениального ученого-медика Преображенского со всеми неожиданными для самого профессора и его ассистента Борменталя трагикомическими результатами. Пересадив в чисто научных целях собаке человеческие семенные железы и гипофиз мозга, Преображенский, к изумлению своему, получает от собаки…человека. Бездомный Шарик , вечно голодный, всеми, кому не лень, обиженный, в считанные дни на глазах профессора и его помощника превращается в homosapiens’a. И уже по своей инициативе получает человеческое имя: Шариков Полиграф Полиграфовыч. Повадки у него остаются, однако, собачьими. И профессору волей-неволей приходится приниматься за его воспитание.
Филипп Филиппович Преображенский не только выдающийся специалист в своей области. Он человек высокой культуры и независимого ума. И весьма критически воспринимает все то, что творится вокруг с марта 1917 года. Во взглядах Филиппа Филипповича немало общего со взглядами самого Булгакова . Он также скептично относится к революционному процессу.И также решительно выступает против всякого насилия. Ласка - вот единственный способ, который возможен и необходим в обращении с живыми существами - разумными и неразумными. «Террором ничего поделать нельзя…».
И вот этот-то консерватор-профессор, категорически отвергающий революционную теорию и практику переустройства мира, вдруг сам оказывается в роли революционера. Новый строй стремится из старого «человеческого материала» сотворить нового человека. Филипп Филиппович, словно соревнуясь с ним, идет еще дальше: он намерен сделать человека, да еще и высокой культуры и нравственности, из собаки. «Лаской, исключительно лаской». И разумеется, собственным примером.
Результат известен. Попытки привить Шарикову элементарные культурные навыки встречают с его стороны стойкое сопротивление. И с каждым днем Шариков становится все наглее, агрессивнее и все опаснее.
Если бы «исходным материалом» для лепки Полиграф Полиграфовыча был один Шарик, быть может, и удался бы профессорский эксперимент. Прижившись в квартире Филиппа Филипповича, Шарик вначале, как недавний беспризорник, еще совершает кое-какие хулиганские поступки. Но в конце концов превращается во вполне благовоспитанного домашнего пса.
Но по воле случая человечьи органы достались гражданину Шарикову от уголовника. К тому же новой, советской формации, как это подчеркнуто в его казенной характеристике, или, точнее, в весьма ядовитой булгаковской пародии на характеристику:
«Клим Григорьевич Чугункин , 25 лет, холост. Беспартийный, сочувствующий. Судился 3 раза и оправдан: в первые раз благодаря недостатку улик, второй раз происхождение спасло, в третий раз - условно каторга 15 лет».
«Сочувствующий», приговоренный к каторге «условно» - это уже сама действительность вторгается в эксперимент Преображенского.
Так уж одинок этот персонаж? Есть еще в повести председатель домового комитета Швондер. У этого «кадрового» булгаковского персонажа в данном случае особая стать. Он даже статейки в газету пописывает, Энгельса читает. И вообще ведет борьбу за революционный порядок и социальную справедливость. Жильцы дома должны пользоваться одинаковыми благами. Каким бы ни был гениальным ученым профессор Преображенский , нечего ему занимать семь комнат. Обедать он может в спальне, делать операции - в смотровой, где режет кроликов. И вообще пора уравнять его с Шариковым , человеком вполне пролетарского вида.
Самому профессору отбиться от Швондера так ли, сяк ли да удается. Но отбить Полиграфа Полиграфыча он оказывается не в состоянии. Швондер уже взял над Шариковым шефство и воспитывает, парализуя все профессорские воспитательные усилия, на свой лад.
Через две недели после того, как сошла собачья шкура с Шарикова и ходить он стал на двух ногах, этот участник уже располагает документом, удостоверяющим его личность. А документ, по словам Швондера, который знает, что говорит,- «самая важная вещь на свете». Еще через неделю-другую Шариков ни много ни мало - совслужащий. И не рядовой - заведующий подотделом очистки города Москвы от бродячих животных. Между тем натура у него такая же, что и была, - собачье-уголовная.. Чего стоит одно его сообщение о своей работе «по специальности»: «Вчера котов душили-душили».
Но какая же это сатира, если всего через несколько лет тысячи реальных шариковых точно так же «душили-душили» уже не котов - людей, настоящих работников, ни в чем перед революцией не провинившихся?!
Преображенский и Борменталь , убедившись, что их угораздило «милейшего пса превратить в такую мразь, что волосы дыбом встают», в конце концов исправили свою ошибку.
А вот те эксперименты, что давно свершаются в самой действительности, так и не исправляются. В первых же строчках повести возникает некий Центральный Совет Народного Хозяйства . Под сенью Центрального Совета обнаруживается столовая нормального питания, где служащих кормят щами из вонючей солонины, где повар в грязном колпаке - «вор с медной мордой». И завхоз - тоже вор…
А вот Шариков. Не искусственный, профессорский - натуральный…: «Я теперь председатель и, сколько ни накраду, - все на женское тело, на раковые шейки, на Абрау-Дюрсо. Потому что наголодался я в молодости достаточно, будет с меня, а загробной жизни не существует».
Чем не помесь голодного пса с уголовником? И тут уже не частный случай. Нечто много более серьезное. Не система ли? Наголодался человек, наунижался вдоволь. И вдруг, на тебе! - должность, власть над людьми… Легко ли устоять перед соблазнами, которых теперь в свою очередь вдоволь?..

Боборыкин, В.Г. На первом плане «Собачьего сердца»/В.Г. Боборыкин//Михаил Булгаков.-1991.-С.61-66

Изначально Филипп Филиппович не собирался со­здавать искусственного человека, особенно такого, ка­ким получился Шариков. Операция проводилась для «выяснения вопроса о приживаемости гипофиза, а в дальнейшем и о его влиянии на омоложение организма у людей». Как нередко случается, эксперимент повлек неожиданные последствия, которые трудно назвать благоприятными. Смело можно заявить, что опыт про­валился. И не потому, что в итоге пришлось сделать Полиграфу Шарикову операцию для возвращения ему собачьего облика. Опыт неудачен потому, что была ис­порчена жизнь профессора и его домочадцев, потому, что искусственный человек не нашел себе лучшего применения, кроме как стать живодером, наконец, по­тому что на месте милейшего пса оказался самый на­стоящий мерзавец.

Сам профессор не виноват. С момента, когда Ша­рик стал превращаться, события вышли из-под кон­троля. Преображенский — хирург, он не мог прогнози­ровать изменений характера бывшего пса и задумался только потом, когда Шариков уже стал занозой, тер­завшей всех жителей профессорской квартиры.

Филипп Филиппович — вообще личность уязви­мая. Большую часть своей жизни он провел совсем в другом мире: в мире скальпеля и операционного сто­ла, анатомических атласов и историй болезни.

Время тоже было другим. Когда Преображенский раньше отрывался от своей медицины, он видел вокруг упорядоченную, нормальную жизнь, где каждый знал свое место. В этой жизни на парадной лестнице еще были ковры, из галошной стойки не пропадала обувь, а новоявленные жилтоварищества не строили кирпич­ных перегородок по квартирам. Здесь, в понятном и логичном мире, профессор был на месте сам и вполне мог разглядеть истинную цену другому. Но это было раньше. Теперь Филипп Филиппович ясно видит, что мир сошел с ума, что на дворе то самое «время пере­мен», которого так боялись древние китайцы. И ему, уже пожилому, состоявшемуся человеку, очень хоро­шо видны причины разрухи и неурядиц в обществе, он правильно рассуждает о том, как сделать жизнь во­круг лучше и благоустроенней. Но Преображенский не учитывает того, что разум не способен пробиться к бе­зумию, что любые доводы не в пользу существующего порядка вещей нынешние хозяева жизни тут же объя­вят буржуазными предрассудками, а самого профессо­ра, как и многих ему подобных, зачислят в ряды лич­ностей, нуждающихся в «разъяснении».

Может быть, именно поэтому Филипп Филиппович в быту так старательно не меняет установившегося об­раза поведения. Он ведет светские беседы за едой, ходит в оперу, он «держит марку» той самой части общества, которая во все времена была его лучшей частью — мар­ку преуспевающею среднего класса. Благо, возможность к этому пока еще есть. И главное — профессор Преобра­женский продолжает заниматься научной деятельнос­тью и хирургической практикой.

А занимается практикующий хирург Преображен­ский омоложением человеческого организма. Разуме­ется, не полным — до этого дело пока еще не дошло. Но добавить немного молодости увядающим богачам он способен. За это хорошо платят. И опять же, не ви­новат Филипп Филиппович, что услугами его пользу­ются особы карикатурные и, в общем-то, жалкие. Все эти зеленоволосые ловеласы и молодящиеся старуш­ки для него — просто пациенты, рабочий материал. Профессор относится к ним снисходительно и не особо стремится ковыряться в их душах. С него вполне до­статочно тел. И до поры до времени все идет нормаль­но — нет ни малейшего повода менять свои взгляды. Впервые повод появляется тогда, когда уже проопе­рированный Шарик начинает вести себя так, что по всему дому приходится клеить запрещающие объяв­ления, но и эта мера помогает плохо.

Главная ошибка профессора Преображенского за­ключается как раз в том, что он поздно заинтересовал­ся, кем при жизни был хозяин гипофиза. Ведь, как вы­яснилось, именно гипофиз определяет человеческую личность. В результате вполне симпатичный и трога­тельный пес Шарик заполучил в свой мозг Клима Чугункина — ранее судимого, вороватого балалаечника, злоупотреблявшего алкоголем и, в конце концов, умер­шего от удара ножом в сердце в пьяной драке.

Ничего хорошего от подобного соседства произойти не могло. Шарик оказался загнанным куда-то в угол созна­ния, а Чугункин не только стал править бал, но и сумел очень многое из присущего псу извратить, сделать из мелкого недостатка или даже из достоинства (например, жалости к машинистке Васнецовой) настоящий порок.

Впрочем, Полиграф Полиграфович получился тем, кем он был, не только из-за чугункинского гипофиза. Сам Шарик тоже в некоторые моменты своей бродячей жизни наверняка и приворовывал, и тяпнуть испод­тишка умел, и поджать хвост перед тем, кто сильнее. Вот только для бездомного пса все эти недостатки — способ выжить. Когда он поселился у профессора, ког­да его откормили и вылечили — Шарик изменился. Изменился настолько, что уже вряд ли смог бы заново прижиться на улице: «Я барский пес, интеллигентное существо, отведал лучшей жизни». В «лучшей жизни» Шарику уже не надо было воровать пищу, бегать от дворников, мерзнуть по подворотням. Для собаки боль­шего счастья и не надо.

Но, увы, Полиграф Полиграфович — это человек. И он по сравнению с Преображенским, с Борменталем, даже с Зиночкой и Дарьей Петровной — существо вто­рого сорта. Фактически, он снова бродяга. Дворниками и швейцарами для него стали те, кто забрал его с мо­розных московских улиц, кто прикармливал, выгули­вал и гладил его. В этой ситуации Шарик-пес уже не справлялся. За его выживание в человеческом общест­ве взялся Чугункин. А новым благодетелем, приручив­шим бродячее создание, Полиграфа Полиграфовича, стал управдом Швондер.

Итог закономерен. У воспитанного и преуспеваю­щего профессора Шарик почувствовал себя собачьим принцем-инкогнито. А под эгидой пролетария Швондера Шариков выдвинулся в подлинные дети смутной эпохи, стал столь же значимым, как нормальный до­машний питомец. По большому счету, он даже в чело­веческом облике остался псом. Даже за кошками го­нялся все так же и блох на себе ловил зубами.

Могло ли быть по-другому?

Наверное, могло, если бы Шарика прооперировали не в двадцать четвертом, а в четырнадцатом году, если бы гипофиз принадлежал более светлой личности, чем Клим Чугункин, если бы на него чуть больше внимания обра­щал Преображенский, а поблизости не оказалось злопо­лучного Швондера. Ведь Филипп Филиппович с трудом воспринимал свое создание как существо мыслящее и са­мостоятельное. Отчитать его, ткнуть носом в неправиль­ность, взять за глотку — это всегда пожалуйста. На это и профессор горазд, и Борменталь. А вот Швондер, к не­счастью Преображенского, видит в Шарикове угнетен­ный и бесправный элемент. И начинает принимать жи­вейшее участие в его судьбе. Именно Швондер дает Ша­рикову имя, добивается документа, подсовывает книги и даже впоследствии устраивает на должность. Чем не Филипп Филиппович с его краковской колбасой? Ведь ничуть не хуже. Ну, а то, что имя нечеловеческое, кни­жечка революционная, а должность живодерская, так не будем забывать, кто такой Швондер. Было бы странно, если бы управдом отдал своего подопечного в институт, вручил труды философов-гуманистов и стал учить поль­зоваться ножом и вилкой.

Кстати, о надлежащем воспитании Полиграфа Полиграфовича Преображенский позаботиться мог бы. Да, Клим Чугункин был очень силен в новосозданном человеке, но всегда есть способ, метод подбора «клю­чика» к сердцу, оставшемуся собачьим. А, как мы по­мним, Шарик — очень милое создание, способное лю­бить и испытывать благодарность.

Вполне возможно, что Филипп Филиппович так и не поверил до конца в то, что из-под его скальпеля вышел настоящий человек. Он ученый, он имеет пра­во сомневаться. А Шариков то и дело выкидывает фортели, более присущие собаке, нежели человеку. Погоня за котом в квартире профессора, например. И поведение Полиграфа Полиграфовича тогда, когда его изодрали когтями, когда Преображенский и Борменталь устраивали ему разнос за учиненный в квартире погром. Не правда ли, все очень сильно напоминало действия именно собаки, вставшей на задние лапы и научившейся говорить, а никак не че­ловека.

Швондер — не ученый, он просто верит только сво­им глазам. А на остальное у него не хватает воображе­ния. Он пролетарий до мозга костей, благодаря чему Полиграф Полиграфович воспринимается им не умом, а эмоциями. Как же можно не протянуть руку угне­тенному?

Вот так и получилось, что несчастный пес был вто­рично приручен. И, как и полагается хозяйской собаке, он стал щерить на чужих зубы.

Таким образом, под одной крышей в квартире Фи­липпа Филипповича оказались низость и идеализм.

Идеалист Преображенский изо всех сил держится за нерушимость своего привычного быта. Он уверен, что это возможно даже во время, когда на руинах цар­ской России медленно прорастает Россия советская. А между тем новоявленный пролетарий вовсю гавкает на своего бывшего кумира. Профессор запрещает Ша­рикову играть до одури на балалайке, ругаться нецен­зурными словами и носить вульгарные лаковые штиб­леты? Значит, смело можно говорить об ущемлении прав, о том, что Филипп Филиппович притесняет не­счастного человека-пса. Значит, можно грозить воз­мездием и даже нужно, чтобы буржуй случайно не во­зомнил о себе слишком много.

Преображенский с легкой руки Полиграфа Полиграфовича вдруг вынужден, испытав на себе отдель­ные «прелести» новой жизни, осознать: он не может находиться вне ее. Даже профессор в советское время познает, что такое потоп в квартире из-за сломанной сантехники, каково это — когда пьяные дружки Шари­кова воруют шапку и трость, а сам Шариков гордо за­являет, что он здесь прописан на шестнадцати квад­ратных аршинах и никуда не уберется.

От вторжения нового времени профессор и Борменталь защищаются всеми доступными способами. И вро­де бы побеждают. Полиграф Полиграфович снова стано­вится Шариком, скорее всего, в квартире опять все вер­нется на круги своя. Надолго ли? Видимо, нет.

«Собачье сердце» — это не только описание хирур­гического опыта профессора Преображенского и его последствий. Это не только история краха надежд на то, что из животного можно сделать человека. По­весть — сама по себе эксперимент, который проводит автор — М. А. Булгаков. Хирург работает с плотью че­ловека. Писатель экспериментирует с душами своих героев, с их жизнями и судьбами.

Через иносказание, фантастическое допущение писатель рассматривает возможность мирного сосуще­ствования старого, патриархального обывательского общества дореволюционной России и зарождающегося советского строя, нового порядка. Повесть написана в 1925 году, когда еще можно было не только опасать­ся сумрачного, непредсказуемого будущего, но и испы­тывать надежду на благополучный исход смутного времени.

И сразу же обнаруживается, что старое и новое об­щества говорят на совершенно разных языках. Про­фессор чуждается выражений вроде: «трудовой эле­мент», не рекомендует читать перед едой советских га­зет и отказывается есть то, что в гастрономе гордо называется краковской колбасой и что Шарик безоши­бочным песьим нюхом определяет как «рубленую ко­былу с чесноком».

В свою очередь, новое общество враждебно к боль­шим квартирам, университетскому образованию и теа­тру. В первом случае налицо обыкновенная зависть: когда у другого простор в десять комнат, а у тебя ка­кая-нибудь каморка под лестницей, очень хочется из­менений. Образованности пролетариат боится, так как всесторонне образованный человек, как правило, видит ошибки коммунистической доктрины. Театр пролета­риату просто непонятен: «Разговаривают, разговарива­ют… Контрреволюция одна».

Второй барьер на пути сосуществования нового и старого устоев — это их взаимная уверенность в правоте собственной и заблуждении оппонентов. Преображен­ский заявляет, что «двум богам служить нельзя». Он с высоты собственного опыта и с позиции человека, при­выкшего к нормальному жизненному ритму, говорит: «Невозможно в одно и то же время подметать трамвай­ные пути и устраивать судьбы каких-то испанских обо­рванцев!» Прав ли он? Да, прав.

Но пролетариат убежден в совершенно обратном. Каждый человек, поддавшийся красной идеологии, свято верит, что без его личного участия ни одно дело не сойдет с мертвой точки. И пусть он всего-навсего токарь, а то и дворник, а то и вовсе золотарь. Зато со­ветская власть — это и его власть тоже. Это раньше всем заправляли империалистические хищники! Прав ли пролетарий? Да, прав.

Обоюдная правота тех и других объясняется тем, что они заведомо на разных позициях. Все относитель­но, и нельзя с одной точки оценивать истинность раз­ных идей.

А когда сталкиваются люди с разными убеждения­ми, да еще в придачу и говорящие на разных языках, да еще и стопроцентно уверенные в своей правоте, то конфликта не избежать. И конфликт этот станет не шутейной детской потасовкой, а самой настоящей вой­ной на уничтожение. Что, кстати, и происходит в «Со­бачьем сердце». Чтобы окончательно избавиться от Шарикова, приходится вернуть его в животное состоя­ние. Фактически — пойти на преступление, хотя Пре­ображенский всеми силами старался этого избежать, тем самым демонстрируя еще одну уязвимую сторону людей старой закалки: желание сохранить руки чис­тыми. Преступление — это безнравственно, это унизи­тельно для человека, а для врача почти невозможно. Врач привык спасать жизни, а не губить их.

А между тем пролетарии, нынешние хозяева жиз­ни, не остановятся ни перед чем. Анонимные письма, заметки в газетах, клевета — это лишь малая часть то­го, на что они готовы. Если надо, то и убийство едва ли станет препятствием…

Таким образом, неудача описанного в «Собачьем сердце» эксперимента закономерна. Писатель не мо­жет врать читателю и самому себе. Старое общество обречено на погибель, если в битве с новым оно не возьмет на вооружение его методы. Преображенский победил Шарикова, потому что смог это понять и со­вершить злодеяние во имя себя и других. Возможно, описывая жалкий финал Полиграфа Полиграфовича, М. А. Булгаков давал надежду на то, что все будет хо­рошо, пройдет и забудется тот страшный сон, в кото­ром оказалась Россия после семнадцатого года. Верит ли он в это? Трудно сказать.

Причина неудачи опыта, таким образом, — это вре­мя, в которое происходит действие, и люди, которые оказались вокруг искусственного человека. А Филипп Филиппович Преображенский — всего-навсего жертва обстоятельств. Как, впрочем, и великое разочарование его хирургической и вообще ученой карьеры — Поли­граф Полиграфович Шариков.

Сочинение на тему: ПРИЧИНЫ НЕУДАЧИ ЭКСПЕРИМЕНТА ПРОФЕССОРА ПРЕОБРАЖЕНСКОГО

На этой странице искали:

• В чем ошибка профессора Преображенского
• почему не удался эксперимент профессора Преображенского
• ошибка профессора преображенского
• характеристика профессора Преображенского
• Почему эксперимент преображенского не удался